Цена счастья - Страница 24

В теперешнем моем состоянии я была совершенно не расположена к флирту! Да к тому же еще с Фарамоном! Брайан же навещал меня только вместе со своей матерью. Хотя наши с ним отношения к этому времени тоже получили некоторое развитие.

Однажды, почти в полночь, меня разбудил стук в дверь. Затем дверь открылась, и в комнату вошел Брайан.

Я, наверное, ужасно выгляжу! — первое, что пришло мне в голову, как только мне удалось стряхнуть с себя сон и осознать, что, собственно, происходит. Сердце мое бешено колотилось, мозг работал слишком медленно, чтобы трезво оценить создавшуюся ситуацию. Но хотела ли я этой трезвой оценки? Однако Брайан либо не замечал моего смятения, либо слишком напряженно думал о чем-то, вовсе не относящемся к моим ожиданиям. Во всяком случае, он не сделал и шага в моем направлении.

С чего это я так уверилась, что он испытывает ко мне те же чувства, что и я к нему? — подумала я не без раздражения. Впрочем, именно это раздражение и помогло мне взять себя в руки.

— Что случилось, Брайан? Надеюсь, что-то очень серьезное заставило прийти вас сюда в такое время?

— Ради Бога простите, что я так поздно беспокою вас, — начал он, — но мне непременно нужно переговорить с вами с глазу на глаз.

Он помолчал некоторое время, прежде чем продолжить:

— Я поднимался некоторое время тому назад на Северную Башню и собственными глазами видел ручку на внешней стороне двери. Она на месте.

Он смотрел на меня при этом так серьезно, что я прямо-таки взорвалась:

— Так спросили бы о ручке Фарамона! Он-то уж во всяком случае точно знает, что ручки там не было.

Смуглое лицо Брайана легко покраснело, как если бы его застали за чем-то неблаговидным.

— Я вижу, мне действительно не стоило приходить сюда, но, Леонора, я сделал это, потому что беспокоюсь о вас. И это время мне кажется более подходящим, чем какое-либо другое. Нужно быть уверенными, что никто не узнает о нашей тайне. А что касается Фарамона, так я говорил с ним. И он был чрезвычайно удивлен, что мне известно обо всем. Это разве должно было оставаться только между вами?

На сей раз была моя очередь покраснеть. И я почувствовала, что лицо мое стало пунцовым.

— Да... Я боялась, что об этом станет известно Майклу. Потому и попросила Фарамона никому ничего не рассказывать.

Брайан кивнул.

— Понимаю, — но при этом по его лицу было видно, что ничего он не понимает. — Хотел бы я, чтобы и со мной вас связывали такие же доверительные отношения, — задумчиво произнес он. — Тогда многое было бы проще.

Эти слова не могли меня не растрогать, и я уже решилась было отбросить всяческую осторожность и поговорить с ним откровенно, как того требовали мои чувства. Но он вдруг резко повернулся к двери, пожелал мне спокойной ночи и покинул комнату.

Я попыталась потом, когда представился случай, заговорить о ручке с Фарамоном, но он был Страшно оскорблен тем, что я нарушила обещание молчать. Мне так и не удалось объяснить ему, почему я сочла необходимым посвятить в эти обстоятельства Брайана. Так, не добившись признания от одного брата, я потеряла, во всяком случае на какое-то время, расположение другого.

Наконец простуда стала проходить и у меня уже не было никаких оснований отстраняться от жизни в замке. Да и, откровенно говоря, более не было никакого желания проводить время в своей комнате. Несомненно, лучше — начать привыкать к образу жизни обитателей замка, раз уж он должен будет определять мою жизнь. Кто бы только знал, насколько я боялась предстоящей встречи со всей семьей. Но, как ни странно, встреча прошла для меня без особого напряжения нервов.

Последующие недели прошли так спокойно, что их спокойствие почти что граничило со скукой. Поль и Фарамон были абсолютно правы — самая страшная опасность, грозившая обитателям этого замка, была скука. Уже по прошествии двух недель я с нетерпением поглядывала из окна в надежде, что вскоре пойдет снег и похолодает настолько, что озеро покроется льдом.

Идея заняться зимними видами спорта показалась мне внезапно чрезвычайно привлекательной. Я достаточно хорошо каталась на коньках. И, скорее всего, у меня хватит мужества для того, чтобы научиться ходить и на лыжах. По крайней мере, это позволит мне коротать время.

К счастью, мне не приходило на ум, что эта монотонная жизнь не является чем-то вроде штиля перед надвигающейся бурей. Более того, я бы чрезвычайно удивилась, скажи мне кто-нибудь, что очень скоро мне придется лишь с тоской мечтать о подобной монотонности времяпрепровождения.

О-о! Как же тогда я ненавидела эти скучнейшие вечера! Эти формальные обеды и эти кошмарно чопорные совместные беседы по их окончании!

Время от времени предпринимались попытки принять по телевидению какую-либо программу. Но обычно изображение оказывалось настолько отвратительным, — чему едва ли следовало удивляться в этих краях, — что телевидению предпочитали партию в бридж.

Но карточная игра еще более усугубляла испытываемую ко мне мадам д'Эшогет враждебность. Дело в том, что мои способности к бриджу были ниже всякой критики, а она относилась к этому весьма ревниво. Я бы охотно избегала этой неприятной обязанности, но ни Поль, ни Брайан не играли, а потому мне не оставалось ничего иного, как составлять ей компанию.

Фарамон старался как мог, придумывая все новые развлечения. Однако его предложения неизменно отклонялись. «Если ты при жизни своих братьев и племянников не уделял им внимания, — говорила его матушка, — то по крайней мере не забывай о них теперь, когда они мертвы. Официально траур будет снят через шесть месяцев. Для меня он будет длиться, конечно, гораздо дольше».